История возникновения прокатки брони.

 Важную страницу в истории создания стальной брони вписал в середине прошлого века русский изобретатель-металлург Василий Степанович Пятов.
 О его детстве мы знаем немногое. Известно лишь, что родился он в 1823 или 1824 г. на Урале, в семье рабочего. Здесь, на Златоустовском заводе, и начался его трудовой путь. Несколько лет тяжелой работы мальчиком на побегушках, помощником углежога, подсобным рабочим... Но подростка влекли иные дали. Уже в конце 30-х годов он приехал в Петербург и устроился на обучение к мастеру - часовщику. Быстро освоив ремонт часов, Василий сам начал заниматься их конструированием. О его успехах на этом поприще узнал выдающийся физик и электротехник Б. С. Якоби. Он пригласил способного юношу на работу в свою лабораторию на должность «первого рабочего на опытах». С благодарностью вспоминал впоследствии Пятов эти годы и своего учителя: «Это время было для меня тем истинным академическим озареньем, которое создает небеспоследственного человека ... Это было то полное счастье мое, которым я вправе гордиться».
 В середине 50-х годов Пятов переехал в Вятскую губернию и начал работать на Холуницких железоделательных и чугунолитейных заводах, причем вскоре стал их управителем. Здесь в полной мере проявился изобретательский талант замечательного металлурга-самоучки. По проектам Пятова были сооружены печи для получения чугуна и стали, вагранки, нагревательные устройства, прокатные станы разнообразного назначения. Но главным делом всей его жизни стало изобретение высокопроизводительного способа изготовления броневых плит прокаткой с последующим упрочнением их поверхности цементацией.
 Спрос на броню, в которую облачались крупные морские суда, был в то время очень большим. Но качество броневых плит, почти повсеместно изготовлявшихся путем кузнечной сварки нескольких листов, оставляло желать лучшего: внутри брони встречалось много непроваренных мест, раковин, кусков окалины.
 Пятов не только предложил прокатывать броневые плиты из раскаленных железных листов, но и построил в 1856 г. на Холуницком заводе предназначенную для этой цели «листокатальную машину». По описаниям этого оригинального прокатного стана, оба его валка имели собственный привод - каждый от своего водяного колеса. Кроме того, конструкция предусматривала устройство для подъема верхнего валка. Рядом со станом была сооружена крупная нагревательная печь, в которую вентиляторы нагнетали воздух, предварительно нагретый теплом отходящих газов в специальном «воздухонагревательном снаряде». Печь служила для нагрева железных листов, пакеты которых прокатывали на стане в броневые плиты.
 Производительность стана была очень высокой: броня изготовлялась на нем в несколько раз быстрее, чем проковкой и сваркой под ударами молота. При этом броневые плиты оказывались заметно прочнее прежних, а обходились они намного дешевле. Главное же достоинство нового способа заключалось в том, что он позволял прокатывать плиты столь крупных размеров, какие не удавалось изготовлять старым способом. Словом, налицо был несомненный успех изобретателя.
 В 1859 г. Пятов подал заявку на свое изобретение. Казалось бы, его ждут успех, признание, слава - ведь броня была очень нужна русскому флоту, а ее приходилось за немалые деньги приобретать за границей. Увы: год подачи заявки стал для Пятова началом многолетних мытарств, явных несправедливостей и горьких обид. Составив подробное описание своего способа производства корабельной брони, изобретатель направил его в военноморское ведомство с предложением организовать в России массовое производство броневых плит. «Понимая громадное значение своего изобретения для целого света и убежденный собственным опытом в его возможности, но желая принести особую пользу своему отечеству, - писал Пятов, - ... прошу допустить меня выполнить свой проект на счет правительства на одном из казенных заводов; помимо технических преимуществ ... предоставились бы миллионные сбережения для нашего государства. Миллионы звонкой монеты могли бы остаться в нашем отечестве».
 Дальнейшие события развивались, как в дурном спектакле, главным действующим лицом которого были великий князь Константин - генерал-адмирал, шеф военноморского ведомства - и английский промышленник Джон Браун - глава фирмы «Браун и К », поставлявшей британскую броню для российского флота. Пятову же в этом спектакле была отведена отнюдь не ведущая роль.
 Именно с Брауном решил посоветоваться князь Константин относительно изобретения русского металлурга. Стоит ли удивляться, что мнение заводчика оказалось резко отрицательным. Еще бы: дай объективную, а стало быть, хорошую оценку новому процессу, и придется расстаться с куда как выгодными заказами, приносящими солидные прибыли - те самые «миллионы звонкой монеты», о которых писал Пятов.
 Тем временем изобретателю любезно предоставили возможность ознакомиться с Ижорским заводом. Вскоре он составил проект модернизации завода - оснащения его мощными прокатными станами. В записке на имя князя Константина Пятов, словно предчувствуя, как может повернуться дело, с тревогой писал: «Если таковой способ, сделавшись уже известным за границею, войдет в употребление прежде нашего, то тамошние флоты будут иметь это железо с большей выгодностью, дешевым, ранее нас и более усилятся, а наш флот будет или покупать это железо за границей и платить огромные суммы, или же оставаться без средств к равенству в морской силе с иностранными флотами».
 Но то, что волновало скромного изобретателя, было глубоко безразлично его высочеству с царской фамилией и высокопоставленным чинам Морского ученого комитета, которому было доверено рассмотрение проекта своего соотечественника. Вердикт комитета был для Пятова ударом: «Оставить дело без последствий».
 Зато в Англии дело без последствий не осталось: уже в 1862 г. Браун (да-да, он самый!) взял привилегию на «свое» изобретение способа производства корабельной брони путем прокатки. «Почему-то» английская технология оказалась как две капли воды схожей с той, которую безуспешно пытался внедрить на отечественных заводах Пятов. То, что его не оказалось в числе соавторов Брауна, вполне понятно. А вот по отношению к великому князю Константину британский железозаводчик поступил, явно бестактно: ведь вклад этого сиятельного и влиятельного русского вельможи в английское изобретение поистине трудно переоценить.
 Теперь уже военно-морское ведомство и горный департамент, ведавший в России металлургическими делами, проявили огромный интерес к тому самому изобретению, на которое еще недавно они смотрели как на никчемную пустяковину, не заслуживающую их внимания. Чтобы ознакомиться с передовым зарубежным опытом, в Англию была срочно командирована группа инженеров, и те поспешили дать новой технологии высокую оценку. Вскоре фирма Брауна получила дополнительные заказы на броню для русского флота, а русской казне пришлось отсчитывать английскому промышленнику и дельцу очередные миллионы рублей.
 А что же Пятов? «С ужасом узнал я, - писал изобретатель, - что в Англии, на заводе «Браун и Ко» проект мой выполнен... Так гибельно для меня и для моего отечества кончилось дело». Он продолжал обивать пороги департаментов и комитетов, подавал куда можно прошения и ходатайства, но чиновники всех рангов отмахивались от него, словно от назойливой мухи. Никому не было дела до какого-то неудачника и его идеи, обретшей прописку на британских островах.
 Правда, в конце 1862 г. морское ведомство решило соорудить на Ижорском заводе бронепрокатный цех. Проект цеха был закуплен у англичан. Спустя четыре года цех, работавший по «способу Брауна», дал первые броневые плиты.
 Так печально закончилась история одного изобретения, которым вправе была бы гордиться русская инженерная мысль. Поистине нет пророка в своем отечестве...

( По книге С.И. Венецкого "Загадки и тайны мира металлов").